Демонтаж Театра страха

"У всех есть страдание, разница в том, что я стараюсь время от времени брать свое страдание домой и учить его петь."-Артур Миллер.

Сегодня утром так спокойно, что я почти не хочу портить его словами. Есть прекрасное чувство дрейфа на волне птичьего пения и бриза, десятки ярких розовых цветов, качающихся в нежном движении воздуха.

Когда я обращаю внимание на мир природы, а не на свою внутреннюю систему беспокойства, я верю, что спокойствие может быть моим. Мне не нужно разбирать элементы моего окружения и меня самого, которые, как я решил, беспокоят, которые мне не нравятся, которые я хотел бы отличить.

Возможно, я смогу впитать ощущение того, что позволяю вещам быть, поместить его в какую-нибудь эфирную трубку памяти и осторожно поместить туда, где я могу найти его снова.

Я совершенно уверен, что Природе не нужно такое напоминание. Даже ястреб, преследуемый воронами, возвращается в гнездо и продолжает строить. Высушенные травы набиваются в замысловатое плетение гнезда, и ястреб снова взлетает из путаницы пальмовых листьев, чтобы найти больше материала.

Кажется, что у ястреба есть легкий баланс между бдительностью к своему окружению и сосредоточенностью на своих задачах. Баланс без усилий-это то, к чему я стремлюсь, несколько оксюморонное утверждение, поскольку стремление к равновесию кажется анафемой.

Недавно я видела пару статей и подкастов, напоминающих нам, насколько важны фокус, мысли, слова и проекции человечества, особенно в это историческое время, когда осознанное  бодрствующее сообщество страстно желает перенести нас на благожелательную Новую Землю, которая грядет. 

По-видимому, есть доказательства того, что наши мысли могут напрямую влиять на нашу физическую реальность (см., Например, эксперименты Эмото с водой). Многие в духовном сообществе признают, что это так, и некоторые из более непредубежденных членов научного сообщества согласны с этим.

Если мы позволим втянуть себя в театр страха, который окружает нас, как старинная циклорама, этот фокус на потенциальной катастрофе может непреднамеренно помочь увековечить пугающие мировые обстоятельства. Однако, если мы сможем избавиться от воплей от угасающих голосов тьмы, эти недоброжелательные энергии должны исчезнуть еще быстрее, поскольку их запас топлива-наш страх—просачивается.

Нас уверяют, что они исчезнут. То, как это происходит, а также быстрота, по-видимому, находятся под влиянием человечества больше, чем мы могли бы предположить.

Я подозреваю, что я не одинока в постоянном чувстве, что этот благородный фокус убрать от страха легче сказать, чем сделать. 

Я думаю, что вполне вероятно, что только ниндзя-подобный самоконтролю ума может позволить человеку регулярно отмахиваться от нападения, которому подвергается человечество. Я определенно не там где-нибудь в этой лиге, и я не уверена, сколько там из нас. 

Даже у того, кто посвятил медитации час или три в день, все еще есть много часов бодрствования, в течение которых можно практиковать игнорирование мировой ситуации, которая постоянно хлопает нам по лицу, как красный флаг тореадора. 

Подобно несчастному быку на арене, многие из нас считают почти невозможным отмахнуться от этого назойливого призыва к нашему вниманию. 

Театр страха был хорошо построен и укреплен на протяжении тысячелетий. Человечество было плененной аудиторией.

Но в занавесе были дыры. Некоторые половицы распались, и актеры проваливаются с возрастающей скоростью.

Сцена обезлюдела. Мы начинаем понимать, что являемся свидетелями старой записи, а не живого выступления.

Где-то кто-то ждет, чтобы в последний раз полностью открыть занавес, выключить проектор и поднять свет в доме. Похоже, что мы можем ускорить этот процесс, сознательно отвернувшись от разрушающейся сцены и сосредоточиться на новой панораме, которая ждет.

Независимо от того, когда последние откровения всплывают из их ядовитых бассейнов, мы все еще можем видеть, воображать и создавать—по крайней мере, в наших собственных умах—новую панораму, которую мы жаждем испытать.

Я смотрю, как возвращается ястреб, маленькие ветки и травы тянутся, как буйные усы, по обе стороны его клюва. Он игнорирует ворон на соседнем дереве и продолжает строить будущее в своем кропотливо построенном гнезде. Будущее приближается к настоящему с каждой травинкой или пучком сухого ворса, который он заправляет в плетение.

Инстинкт, которым одарен ястреб, тоже мой, если я захочу. Я могу построить гнездо, чтобы держать мое будущее с каждой сознательной мыслью и словом. Я не ожидаю, что смогу удерживать этот фокус каждый момент или даже много моментов каждый день. Но какую бы энергию и усилия я ни могла посвятить сознательному созданию своей предпочтительной реальности, я уверена, что этого может быть, если я позволю этому, достаточно. 

Я закрываю свой мысленный занавес перед разрушающейся, заброшенной сценой старого порядка и мгновение за мгновением рисую в деталях, красках и звуках то, чем я хочу быть. Независимо от того, как это в конечном итоге обернется, я буду знать, что я сделала все возможное, чтобы попасть туда.
Кэт Виель.
Перевод: https://svetinus.ucoz.ru/